|
|
- Мне не нравятся эти туфли.
- Что с ними не так?
- Они не подойдут к платью. И танцевать в них неудобно. Я лучше возьму свои, черные.
- Как хочешь.
В цирке Timoteo готовятся к завтрашнему концерту. Артисты перетаскивают обручи и перьевые веера, протирают туфли, гладят костюмы и начесывают парики. Нужно сложить все в одно место – когда завтра все завалятся в гримерную, вещи должны быть под рукой. Жаль, что платья и реквизит нужно готовить самому. Но так бывает, если в труппе – сплошные мужчины.
Кто умеет танцевать?
Этого от чилийцев никак не ожидаешь. Покупаешь билеты в цирк, пристраиваешься в галдящем, хохочущем, жующем зале и видишь… разряженных, на каблуках, мужчин. Они поют жеманными голосами, танцуют что-то похожее на канкан и вытягивают зрителей из кресел. А в перерывах на сцене появляется кто-то брюзгливый и морщинистый в комбинезоне мультяшного комбайнера. Он возит по полу метлой и сетует на то, что здешние сеньориты больше похожи на коров. Ему все надоело и он хочет уйти.
Комбайнера зовут Рене Вальдес, он популярный комик и основатель Timoteo, цирка трансвеститов. Бедняге приходится играть работника сцены по триста раз в год – труппе уже сорок лет, а зрители не устают наведываться на спектакли. И все требуют старого пузатого ворчуна в комбинезоне. А сколько здесь туристов! Там говорят на немецком, тут – на японском, и все – со своим туристическим испанским – отчаянно смеются над шутками и хлопают себя по коленкам.
А ведь труппы трансвеститов могло и не быть. Просто однажды в бродячем и вполне заурядном цирке «Голубая звезда» заболела танцовщица. И – вот обида! - накануне выступления! Владелец шапито Рене Вальдес (а это был именно он) умудрился нарядить одного из артистов в перья и косметику, а после вытолкнул его на манеж вместе с кордебалетом. Заметили ли кто-нибудь подмену – неизвестно. Но уже на следующей неделе возле директорского офиса переминались мужчины с платьями в сумках – они устраивались на работу.
«Я бью в свой барабан»
Через полгода жители Вальпараисо косились на блестящие афиши: Timoteo? Цирк геев и трансвеститов? Это, наверное, розыгрыш. Нет, точно розыгрыш! Тогда, в чинные семидесятые, о сексменишинствах не принято было даже шутить, не то что говорить серьезно. И все-таки труппа выступала в театрах и парках. И мужчины в шелках и накладных ресницах пели о том, что они бьют в свои барабаны и не хотят быть другими. И Рене Вальдес выходил в конце каждого представления и рассказывал, пока зрители хотели слушать.
Все было очень смело и очень ново. «Просвещение пришло в Чили только в 1991 году», - говорит сам Рене, - «А наши артисты готовили ему дорогу еще с семидесятых. Мы хотели, чтоб нас принимали в самых разных социальных кругах, ведь все люди заслуживают уважения». И цирк приняли – да так щедро и рьяно, что труппа Timoteo осталась в Вальпараисо на восемь лет. Почти каждый день к шатрам или подмосткам стекались караваны людей – одни шли сами, других приводили компании. Кто-то даже наведывался сюда семьями. А однажды – это было в начале восьмидесятых - Рене Вальдес снял брезент с фургончика, собрал костюмы и отправился в путешествие по стране. Эти гастроли не закончены до сих пор.
Как в армии
Приятно ли быть самым популярным цирком в стране? Нет, это очень страшно! – всерьез ответят любопытным артисты Timoteo. Старейшая труппа Чили шьет дорогие костюмы и раздает туристам глянцевые открытки, а внутри дрожит от неуверенности. «Работать становится все сложнее», - сетует Рене Вальдес, - «Раньше мы показывали то, о чем молчали все. Теперь у людей есть телевидение – оно ярче и откровеннее любого шоу».
Наверное, поэтому труппа трансвеститов уже давно не выступает бесплатно. «Каждый раз собрать зал все сложнее. А ведь нужно платить артистам, заказывать реквизит и оборудование, чинить фургоны, выпускать афиши», - объясняет «циркача» Роза Торрес, - «А сколько мы тратим на шелка и перья! И всю эту одежду нужно гладить, обувь – начищать, а парики – причесывать. На спектакле каждая из нас меняет по шесть образов, так что с «формой» возишься старательней, чем в армии».
Только не водите туда детей!
Чилийцы же привыкли к Timoteo и его артистам. А туристы захлебываются в восторгах. Одни сравнивают шоу с наркотиком, другие называют его неожиданным. Третьи мечутся между эпитетами «горячий» и «страстный», вытаскивая то один, то другой. И все почему-то прибавляют: если вы пришли на «espectaculo», пусть ваше владение испанским окажется чуть ниже свободного. Потому что столько соленых шуток вы вряд ли вытерпите без возмущения.
Если испанского вы не знаете вообще – еще лучше. Вы не поймете грубоватых диалогов, зато воспримете все остальное. Глядите! Вот дородная сеньора исполняет что-то похожее на тирольский йодль и приглашает зрителя на танец. А вот он уже примостился ей на руки! Три джазистки ссорятся с невнятным клоуном, а поле он бегает за ними с водным пистолетом. После начинается голливудское шествие – парад искусственных мехов, бархата и диковинных причесок. Здесь сеньориты ведут себя как леди. Павда, если они заметят в зале ребенка, то непременно отчитают родителей – при всем зале!
Сейчас цирк живет гастролями. Летом он разъезжает на юге, зимой перебирается на север. Прошло сорок лет со дня первого представления, разорились десятки похожих трупп, а Timoteo все еще считают новатором.
Недавно в труппе погиб один артист – Роза Мария, эффектная блондинка. Цирк не перенес ни одного выступления. Но зрители собирались у шапито, приносили цветы со своих грядок и махали платками. «Тогда мы и поняли – цирк стал частью нашей культуры», - признался Вальдес, - «Его признали, и в благодарность мы будем выходить на сцену снова и снова».
|
|
