|
|
Если верить поисковым системам, за год Интернет генерирует до ста тридцати сообщений об Одесском цирке. Получается, по новости раз в три дня. Мало какая труппа может похвастаться таким постоянным вниманием прессы. Впрочем, говорить о ней начали не вчера и даже не год назад – с самого своего основания Одесский цирк служил благодатным поводом для пересудов.
Плюшевый рай
Говорить о нем начали сто двадцать лет назад, в 1889 году. К тому времени разбалованная зрелищами Одесса несколько лет страдала без цирка. Деревянное здание, принадлежавшее именитому антрепренеру Альберту Саламонскому, разобрали, и артисты перебивались парками и варьете. А в конце сентября болтливый «Одесский вестник» провозгласил, что городу, «как видно, не суждено остаться без цирка».
Новое здание стало знаменитостью еще до своего рождения. Пачкающую газетную страницу с новостью сохраняли, показывали домочадцам. Пересказывали: владельцем будет купец, пивовар Санценбахер. Сам цирк построят из камня, кирпича и железа. Паровое отопление. Газовый свет. Плюш, кресла, скамейки. Конюшня на шестьдесят лошадей. Ресторан. Французские артисты. Две тысячи мест.
Нет, будущий цирк никак не равнялся со старым, разобранным. Горожане усердно, как школьники – уроки, повторяли газетные фразы, болтали, охали и ждали. А ждать было чего. По слухам, купец хотел потратить на цирк ошеломляющую сумму – семьдесят тысяч рублей. На эти деньги можно было отстроить завод или купить пару доходных домов. Но «человек возле искусства», казалось, сошел с ума.
Как выстоять час
На самом деле, купец Санценбахер не был ни художником в душе, ни человеком «рядом с искусством». Кормить таланты он не хотел. Достроив цирк – а город дожидался этого пять лет – пивовар тут же сдал его некоему Шуману, антрепренеру. Тот и открыл роскошное здание в день столетия Одессы, 25 января. Кто-то назвал его плюшевым раем. Но раем – любезным, изящным и удобным – цирк был только для тех, кто покупал дорогие билеты в первых рядах и ложах.
Простые зрители – школьные учителя, рабочие, гимназисты – толкались и потели стоя, в дальней галерее. Шуман, далекий от благотворительности, экономил как мог, и на галерку часто набивалось по тысяче человек. Выстаивать часовые представления было утомительно, через головы и плечи других можно было видеть одних лошадей да канатоходцев. Кому-то не хватало воздуха, женщины теряли сознание. Но билеты были дешевы, и галерея никогда не пустовала.
К началу двадцатого века цирк вновь заставил говорить о себе. Умер старый Санценбахер, уехал Шуман, и нарядное здание ярмом повисло на семье покойного пивовара. Братья купца, занятые и уставшие, сдавали цирк любой заезжей труппе, не желая о нем и слышать. И вот однажды, снова осенью, строгая газета «Труд» оповестила: цирк переходит к антрепренеру Морицу и начинает работать «по заграничному образцу».
Самолеты в цирке
«Заграничный образец» оценили сразу. Мориц понимал, что нарядная воскресная публика – та же толпа, жаждущая зрелищ, и вовсю эротизировал представления. Именно в его время на манеже появились танцовщицы в ярких нижних юбках и тоненькие воздушные гимнастки в блестящих трико. Это он нарядил лошадей в перья, а обезьян – в костюмы купцов и гимназистов.
Позже начинание поддержал другой антрепренер, жандармский полковник Малевич. Любил он не только танцы с дрессурой, но и борьбу, а потому до семнадцатого года на афишах упорно значилось: «чемпионат России», «лучшие силачи мира», «борьба с любым добровольцем из зрительного зала, победителю – 500 рублей». Летом в здании цирка устраивали киносеансы, а иногда вели напуганных, охающих зрителей к ипподрому – смотреть на первые, легкие и хрупкие, самолеты.
В семнадцатом году цирку удалось выстоять. Конечно, плюша, смеха и шампанского в ресторане уже не было. Ипподром забросили. Зверинцы и конюшни распустили. Занавеси растаскали на платья, а отопление отключили. Но все равно это был цирк, и раз в сезон сюда наезжали блеклые «государственные» труппы. Потом дырявое, нищее здание отремонтировали, оно пережило войну, и через десятилетия – распад СССР. И все это время о цирке говорили, говорили и говорили.
Ремонты и протесты
Новейшая история Одесского цирка тоже щедра на новости. Правда, сообщения все чаще печальные, или тревожные, или злорадные. Когда все украинские города, как школьники перед диктантом, трепетали перед футбольным Евро-2012, кто-то заговорил о ремонте цирка. Министерство культуры даже называло сумму – полтора миллиона гривен или шесть миллионов рублей. Но Одесса так и не стала хозяйкой турнира, и здание осталось при облезлых стенах и протекающей крыше.
Ремонтировать здание от угла к углу не получается. Деньги, что цирк получает из бюджета, уходят на содержание животных, но и здесь труппа получает тычки. Каждую зиму – а после и весну, и осень – у цирка собираются экологи, а то и просто энтузиасты. Они бранят артистов, призывают закрыть зоопарк и грозятся написать куда-то наверх. И каждый год директор цирка, жуя губы, оправдывается: не будет зверей – не будет и зрителя. А значит, не будет цирка.
Но пока он есть. О нем говорят – по сообщению раз в три дня, а это немало. Согласитесь, мало о каком зарубежном цирке можно еженедельно читать в Яндексе.
|
|
