|
|
Пропыленная усталая улочка на окраине Кабула. Студент школы богословия на моноцикле и стайка хохочущих, визжащих детей вокруг. Сколько шума! Что заставляет Захари Уоррена, тренера в детском передвижном мини-цирке, торчать здесь? Ведь он мог бы развлекаться в удобном пресыщенном Нью-Йорке. А здесь душно. Здесь несет протухшими овощами, а студентам-добровольцам даже не платят.
Что держит здесь таких как Уоррен? Любовь к смеху, - улыбаются взрослые артисты труппы – жонглеры, моноциклисты, клоуны и воздушные гимнасты. Эта любовь к смеху вытаскивает их из уютных Вашингтонов, Парижей, Венеций, Праг, Гамбургов. Все для того чтобы…
Нырнуть в приключения
Каждый год в афганский передвижной цирк стекаются десятки добровольцев. Зачем? Чтобы нырнуть в приключения, - отвечает Захари Уоррен. Приехав к другу в Кабул на рождественские каникулы, он обнаружил на одной из центральных улиц… местную цирковую труппу. Цирк в Афганистане – что подсолнух среди асфальта. Захари тут же разговорился с артистами. А на следующий год вернулся в старану тренером-добровольцем.
Детский передвижной мини-цирк, организованный в Кабуде в 2001 году, и правда, оказался чем-то вроде островка смеха. Каждый день в яркий, пусть и не новый, шатер приходят от пятидесяти до трехсот пятидесяти ребятишек. Здесь они отрабатывают трюки, ставят номера или – это бывает чаще – учатся “земным” профессиональным навыкам – рисованию, журналистике, каллиграфии и таек-вон-до. “Каждый день здесь звучит музыка”, - поясняют в труппе, - “Она с нами всегда – мы можем неожиданно начать танцевать, петь или играть”.
Когда взрослые заняты
В кабульский цирк не ходят семьями. Сюда бегут, когда родителей нет дома. Благотворительная труппа больше напоминает бесплатный внешкольный кружок – здесь юные беженцы отдыхают от забот, которые они узнали слишком рано. Афганистан – хоть и возрождается – не хочет смотреть под ноги и беспокоиться о детях. “Здесь говорят обо всем – как навести порядок в парламенте, как обеспечить безопасность иностранным инвесторам, как оздоровить систему”, - сетует Захари Уоррен, - “Но за этими проблемами никто не видит новые поколения”.
А ведь их нужно видеть. Караваны беженцев только и делают, что выживают в стране, опустошенной гражданскими войнами. Где взять им силы на бесплотные и непонятные вещи - “воспитание”, “слушание”, “привитие культуры”? Этим занимается крохотный передвижной цирк. “Что нужно поколению “послевоенных” детей? Доверие”, - наивно проповедуют организаторы цирка, - “В нашей труппе ребята начинают верить – взрослым, которые заботятся о них, и друзьям, с которыми они играют”.
Есть ли смысл?
Нужен ли детский цирк беднейшей стране мира – с гражданскими войнами, толпами беженцев и неприличным уровнем младенческой смертности? Нужен! – кричат в передвижной труппе. Тренеры признаются, что их потрясают различия между “нецирковыми” детьми и теми, кто ходит в шатер на занятия. “Афганские дети почти не улыбаются и не смеются”, - говорит Захари Уоррен, - “Здесь редко увидишь радость на лицах. Но те, кого мы учим, смеются и улыбаются почти всегда. Кажется, что в эмоциональном развитии они далеко обогнали сверстников”.
Чему учат в цирке? Жонглированию, катанию на моноцикле, хореографии, гимнастике, иллюзии и клоунаде. Все это студенты показывают на спектаклях. Большинству детей – от четырех до четырнадцати лет, и коллектив делится на три группы. Две детские выступают с представлениями в Кабуле и его окрестностях, а одна взрослая возит “настоящий” цирк по всему Афганистану.
Обычно артисты выступают в школах. Даже взрослые – в стране до обидного мало добротных удобных помещений. Клоуны, акробаты и жонглеры привозят в город свои фургоны. И принимаются искать местную школу – здесь надо идти к директору и рассказывать о представлении. Долго говорить, правда, не приходится. “Каждый раз, когда мы приезжаем со спектаклями, нам отвечают: “Отлично! Мы отменим уроки и соберем всех-всех-всех. Выступайте!”, - смеются артисты. А разве может быть по-другому в стране, где никогда не было “никаких цирков”?
Мойте руки перед едой!
Если бы европеец попал на представление передвижного афганского цирка, то уже через пять минут достал бы платочек – ведь прыскать от смеха открыто неприлично. Спектакли благотворительной труппы – серьезные и поучительные – уж очень не похожи на пышные западные шоу. С жонглированием, гимнастикой, клоунадой и трюками на ходулях артисты перемежают “полезные” сценки.
Вот кто-то в костюме гигантской грязной руки носится по сцене за перепуганным клоуном. Вдруг несчастный начинает вертеться, семенить ногами, хвататься за живот, ойкать и скулить. Под хохот зрителей появляется чистая рука и “излечивает” больного. “Бойтесь дизентерии” – поучает клоун в конце номера. Другие сценки рассказывают о малярии, минах, религии и конфликтах. Здесь воображаемому европейцу, что прыскал в платочек вначале, становится жутко. Гигиена, мир и плюрализм – не то, о чем говорят в западных цирках.
Смехотерапия
А ведь на представления передвижного цирка идут не за гимнастикой или эквилибром. Сюда идут за смехом. Он, - верят в труппе, - лечит людей, и духовно, и физически. “Смех объединяет людей и создает что-то вроде эмоционального катарсиса”, - говорит Уоррен, - “Он смягчает негативные чувства – злобу, страх и подавленность. Мы знаем, что юмор – эффективный способ справиться с трудностями и выжить”.
Говорят, что смех снижает кровяное давление. Да и переломы с ним зарастают быстрее. А еще смех помогает стать толерантнее – к чему-то новому, чему-то странному, к чему-то изменчивому.
Да-да, в афганский цирк идут за смехом. Зрители – дарить, артисты – получать. “После наших представлений я снова и снова подхожу к зрителям”, - признается Захари Уоррен, - “Я спрашиваю родителей и детей, что им понравилось в спектакле. И почему-то всегда слышу вариации одного и того же ответа – “Нам нравится смотреть, как дети смеются – как давно мы не видели этого!»
|
|
